Петербург
и русский карнавал

Первое, что приходит на ум, когда мы говорим о карнавале, это праздник, а второе – Венеция. Комедиа дель Арте, давшая миру таких чудесных персонажей, как Арлекин, Пьеро, Коломбина, Пульчинелла, Дотторе, родилась в Италии. А в Венеции, на площади св. Марка хулиганская вакханалия с этими персонажами достигла своего апогея...

Но есть еще один интересный город – Санкт-Петербург -- часто называемый Северной Венецией. Даже внешне Петербург очень напоминает Венецию: множество каналов, великолепные дворцы, замысловатая барочная архитектура... Именно здесь, в русской Венеции, русский карнавальный дух обрел свое самое яркое выражение.

Протест

Русская карнавальная традиция уходит корнями в историю Древней Руси. Она начинается со скоморохов, уличных плясунов, шутов и песельников, которых жестоко преследовала церковь. Эта традиция достигла пика в эпоху Петра I с его потешными войсками, шутовскими процессиями и празднествами.

Но вовсе не за песни и клоунаду власть преследовала скоморохов. И не за то, что они ходили на руках и спускали ради смеха штаны. А за то, что в их песнях слышались остроты, направленные против церкви, бояр и даже против верховной власти. А этого простить было нельзя...

Внимательный зритель увидит в моих "Карнавалах Санкт-Петербурга" значительную долю социального протеста, а может быть, и цинизма, причиной которого стал мой опыт советской жизни.

Петр

На молодого Петра, наверное, произвели огромное впечатление шуты и паяцы, которых он видел на русских ярмарках. А когда он пришел к власти, этот одержимый русский гений дал выход своей неисчерпаемой фантазии, подняв традицию русского шутовства до высот величия и артистизма. И этот подвиг можно сравнивать с остальными великими достижениями нашего русского гиганта.

Космополитическая сущность Петра и его тесная связь с Европой проявилась и здесь. Ему мало было своих скоморохов: шуты, паяцы, карлики и уродцы свозились к нему со всего мира. При дворе этого люда было около 300 человек. И хотя царь был крайне занят войнами, внешней торговлей, строительством и украшением своего города Санкт-Петербурга, он всегда находил время, чтобы самому заняться костюмами для своей многонациональной труппы. Он самолично планировал шутовские процессии, и, входя в малейшие детали, объяснял участникам, кто должен выезжать на свинье или на медведе, а кто дудеть в трубы или рожки. Никому не дозволялось избегать участия в процессиях. Самые именитые вельможи могли скакать по Невскому проспекту, оседлав свинью или медведя, наигрывая на деревянных дудках. А впереди всех, разодетый по шутовскому, на раскрашенной свинье ехал сам Петр – властитель России.

Это были те самые безумные уморительные празднества, которые и дали жизнь моим карнавальным сериям. Над ними я работал многие годы.

О моих "Карнавалах"

В России можно встретить множество разных лиц и национальностей. У них непохожие обычаи и привычки, но они живут бок о бок. Так и в моих "Карнавалах" вы можете встретить Монгола со свиным лицом, танцующего вместе с огненнорыжим Казаком. А рядом с ними – тонконогого француза, изумленно взирающего на вертящегося на пупе уродца, что позаимствован мной из петровской Кунсткамеры.

Внимательно изучая гротескные маски Австралии, Океании и Древней Мексики, я часто замечал, что их носы, лица, гримасы поразительно напоминают персонажей Комедии дель Арте, равно как и героев старых русских лубков. А изучение амфибий, жуков, лягушек навело меня на мысль об их сходстве с необычными человеческими типами. Этому же помогло и изучение рисунков Гранвиля.

От этого в вихре моих карнавалов соседствуют Татары и Казаки, австралийские Аборигены и русские Петрушки, Бабочки и Пауки... Добавьте к этому нашу безумную юность, нашу сюрреалистическую жизнь, и Вы обнаружите источники моих карнавальных серий.

Цитаты из книги "Chemiakin". Mosaic Press, 1986 в обратном переводе с английского

(с) перевод: галерея ЛитКабинет, 2010